с утра приснился сон - очень яркий и насыщенный, одновременно радостный и печальный. Большую его часть я описать не могу, потому что чистый визуал глазами не человека, кажется.
читать дальше
Похоже, это было по мотивам "Ордена манускрипта" - там народ не-людей, зидайя, они же ситхи, приплыли в будущие земли людей откуда-то из-за моря, с востока, из Садов за морем. Во сне были такие зидайя, которые не хотели оставаться в землях, где много железа - они верили, что им надо двигаться дальше, за другое море. Во сне я говорила с женщиной, которая была, как богиня - но та, что с ней говорила, точно знала, что это не богиня. Не Амерасу Рожденная-На-Борту ли это была? Может быть, и нет, почему обязательно Амерасу? В то время были живы приплывшие из Садов.
Та, что во сне была я, была одна из тех, кто собирался уплывать дальше - она прощалась и смотрела на собеседницу, а взгляд невольно проскальзывал вдаль, в море и небо. Особенно в небо - бледно-голубое, и розово-золотой свет раннего рассвета. Уходящим предстояло плыть в это море... скорее, в это небо - и за него.
Она говорила женщине, юной, древней и до боли прекрасной:
- Мы уйдем и не вернемся. Кто сможет узнать, достигли мы цели или нет? Нас забудут... может быть, запомнят только Ненайсу-Миротворицу (мысль-ощущение - Ненайсу остается, она с ними не плывет, хотя она как раз из этого круга друзей... О Ненайсу!).
Просыпаясь, я знала уже - помнила из книги, что Ненайсу потом погибла...
«Пришел к ней Друкхи,
К Ненайсу возлюбленной, ветроногой плясунье,
— пела Мегвин.
читать дальше
Лежала она на зеленой траве,
В небо смотрели темные глаза.
Молчала Ненайсу, как камень гор...
Отвечала Друкхи только кровь ее,
Алая кровь на белой щеке.
Разметались волосы Ненайсу —
Черные волосы на зеленой траве.
Долго обнимал он Ненайсу.
Вечер, прячущийся в серых тенях,
Предвестник ночи стыдливой,
Разделил одинокие его часы.
Не смыкал Друкхи ясных глаз,
О древнем Востоке песни пел,
Шептал Ненайсу, что солнце взойдет.
Рассвет златокудрый пришел, но не смог,
Не смог отогреть Друкхи Дитя Соловья.
Бездомным улетел ее быстрый дух.
Крепче Друкхи обнял ее.
Лес и пустыня слышали, как он стонал.
И там, где два сердца бились,
Только одно сжалось от горя…»
«- Друкхи женился на Ненайсу из рода Соловья. - Она подняла руку и сделала жест, словно закрывала книгу. - Она была убита смертными еще в те годы, когда Туметай не поглотили льды. Это был несчастный случай. Она танцевала в лесу. Смертного охотника привлек блеск ее яркого платья. Думая, что видит оперение птицы, он спустил стрелу. Когда Друкхи нашел мертвую Ненайсу, он сошел с ума. - Адиту скорбно склонила голову, словно это случилось совсем недавно.
Она замолчала, и Саймон спросил:
- Но почему это поссорило ваши семьи и какое это имеет отношение к женитьбе по собственному желанию?
- Это долгая история, Сеоман, - возможно, самая длинная из тех, что рассказывают ситхи, за исключением только Бегства из Сада и Перехода через Черные Моря в Светлый Ард. - Тонким пальцем она подвинула один из камешков шента. - В то время Утук'ку и ее муж правили всеми Рожденными в Саду - они были Хранителями Рощ Танцев Года. Когда ее сын полюбил Ненайсу, дочь Дженджияны и ее супруга Инитри, Утук'ку резко возражала против этого. Родители Ненайсу были зидайя, хотя в те давно прошедшие дни наш род назывался иначе. Они также верили, что смертным, пришедшим на эту землю после того, как здесь появились Рожденные в Саду, должно быть позволено жить свободно, пока они не захотят воевать с нашим народом.
Она более затейливо расставляла камешки на лежащей перед ней доске.
- Утук'ку и ее клан считали, что смертным следует уйти за океан, а воспротивившиеся этому должны быть убиты - так, как некоторые смертные фермеры давят насекомых, которых они находят на своих полях. Но, поскольку эти два великих клана и множество меньших, союзничавших либо с тем, либо с другим, разделились на примерно равные части, даже Утук'ку, Глава Дома Танцев Года, не могла навязывать остальным свое мнение. Видишь, Сеоман, у нас никогда не было "королей" и "королев", как у вас, смертных.
Во всяком случае, Утук'ку и ее муж были в ярости, что их сын женился на женщине из, как они считали, клана предателей, противостоявшего им. Когда Ненайсу была убита, Друкхи сошел с ума и поклялся, что убьет любого смертного, который попадется у него на пути. Люди клана Ненайсу пытались удержать его, хотя они были опечалены и испуганы не меньше, чем он. Когда созвали Ясиру, Рожденные в Саду не смогли прийти к соглашению. Но, достаточно напуганные тем, что может произойти, если Друкхи останется на свободе, они решили подвергнуть его заточению - нечто, никогда до тех пор не случавшееся по эту сторону океана. - Она вздохнула. - Это было слишком для него и для его безумия - быть пленником у своего собственного народа, в то время как те, кого он считал убийцами своей жены, оставались свободными. Друкхи заставил себя умереть.
Саймон был очарован. Ему страшно понравилась эта прекрасная сказка, хотя он и видел по выражению лица Адиту, что для ситхи все это было очень серьезно.
- Ты хочешь сказать, что он убил себя?
- Не так, как ты думаешь, Сеоман. Нет, скорее Друкхи просто... перестал жить. Когда его нашли мертвым в пещере Си-инджиян'ре, Утук'ку и Экименису собрали свой клан и ушли на север, поклявшись не иметь больше ничего общего с людьми Дженджияны.»
Зидайя, вечное путешествие
с утра приснился сон - очень яркий и насыщенный, одновременно радостный и печальный. Большую его часть я описать не могу, потому что чистый визуал глазами не человека, кажется.
читать дальше
читать дальше