Мне со страшной силой везет на окружение и партнеров, в этот раз - на знакомых и незнакомых равно. До игры - ааа, кто все эти люди, тут вроде знакомое лицо, тут еще одно, а эти все кто, ааа, куды бечь. Две минуты после начала игры - все, чужих нет. Харизматичный Кот, жесткая Сойка, обаятельный Андрей, загадочный Фарсон, далее везде Вторая ячейка, цеты - никто не выбивался чуждым пятном.
И вот как умеют люди так орать, как от боли? Я вот не умею, прямо завидно.
И этот незабываемый марш мурашек по спине, когда с тобой тихо и вежливо говорит цетский полковник, опаснее которого еще поискать - и вот не сразу соображаю, что это же Альбедо.
Спасибо мастеру, что всех их собрал, выстроил и запустил в помещение, и дал им игру. Спасибо товарищам-игрокам, которые нарастили на костяк вводных и правил плоть, кровь... жизнь.
Это были благодарности.
Что же со мной было на игре?
а вот что
Анна, связник, проводник и иногда диверсант, в события попала почти случайно. Ее задание - довести группу Форкотова до места, где их встретит связной Форхаласа. и ждать, чтобы отвести обратно. Но Коту показалось, что что просто ждать ей будет слишком опасно, а Анне показалось, что ночь лучше провести в тепле и под крышей, так оно все и началось.
В месте прибытия Анна встретила сына, Дениса Alkante, который несколько лет назад... ну, скажем, потерялся. Ну, теперь нашелся. Вырос, но трудно сказать, насколько поумнел - было мало времени оценить. Впрочем, окружение его Анне не понравилось. Но сын уже не ребенок, решать этот вопрос не время и не место, кроме того, Анне решать не хотелось. Когда несколько лет назад она осталась одна - вдова, у которой еще и сын пропал (фактически устремился навстречу подвигам) - она некоторое время пометалась, конечно. А потом как-то враз успокоилась, осознав, что ее не парит, какая она там жена или мать, а вот как, не привлекая внимания, пройти в контролируемый цетами поселок, сделать, что нужно, а потом так же незаметно выйти - вот что действительно важно.
Сейчас было важно, чтобы группа Форкотова двинулась дальше по маршруту как можно скорее - внутри у Анны гудел счетчик-чуйка, и оценка доступного времени была минут в 20-25. Но прошло примерно полчаса. дело с места почти не сдвинулось - где-то по дороге куда надо были хитрые препятствия и сигнализация, преодоление требовало времени... а потом счетчик замолчал.
Уже стонал в углу покалеченный гем Хиран, уже техник монтировал передатчик посильнее...
Все, уже можно не спешить.
Потом для Анны началась каша из перестрелок и обваливающихся сверху камней, все время надо было кого-то тащить, один раз даже гем Хирана - его до последнего надеялись использовать как заложника, наверное. А может быть, еще и потому тащили, потому что это не по-человечески - бросить беспомощного под обвалом.
Тут я тупо перепутала право и лево, перебираясь из помещения в помещение, и под обстрелом это вызвало совершенно идиотскую ситуацию.
Потом тех, кто выжил, повязали цеты, и в комнате, заполненной пленниками, сына не оказалось. Знакомый по довоенной жизни барраярец-полицейский дал понять, что Денис убит.
У меня самой две реакции на стресс. Первая - замереть и не отсвечивать, вторая - отключить эмоции и действовать (точнее, они не отключаются, а отодвигаются, как маятник). Первая реакция у Анны длилась меньше чем у меня, и Анна превратилась в немой объектив, который просто фиксирует, как всех связывают, обыскивают, кого-то бьют или обездвиживают выстрелом. Эта фаза длилась минут пять-десять.
Еще до встречи с форхаласовским проводником Кот сказал, что если все пойдет плохо, Фарсон должен выбраться, это приоритет. Анна уцепилась за это, как за направляющую, а обо всем остальном она подумает потом. Пошла вторая фаза.
Несколько часов Анна сидела почти тихо, и искала способ что-то изменить, как-то повлиять на происходящее, хоть как-нибудь. Все, что ей пришло в голову - это настаивать на том, что она и Джон тут люди случайные, и скорее по ведомству полиции должны проходить, чем быть интересны военным. А там еще какая-то возможность нарисуется. Опять же, какой у нее вообще арсенал действий - просить, рыдать, в ногах валяться, развлекать чем-то цетов? но для этого надо выбрать момент, чтобы от рыданий, просьб и валяния в ногах был хоть какой результат. Можно было бы все это делать ради Кристель или Сойки, но - директива: "Фарсон должен идти дальше".
Итак, сын Анны по молодости и глупости связался с уголовниками, работал в борделе, занимался вообще черте чем. Анна пристала к крутому бандиту же, чтобы он провел ее и помог встретиться с сыном, Сына надо было вернуть к нормальной жизни, но все плохо, партизаны, стрельба, мальчик погиб. Остался Джон, единственное, что связывает Анну с жизнью вообще, он сильный, умный, умелый, пусть и бандит, и - когда это оказалось востребовано - отлично умеет разбирать завалы, конечно же, он очень хорошо может разбирать завалы! А еще он очень добрый человек и ее, Анну, никогда не бил.
Почти все это - чистая правда.
Вот теперь можно просить, умолять, и так далее. Вдруг поможет. Хоть что-то изменить в ситуации, а там появится еще какая-то новая возможность. Вдруг получится увеличить свободу передвижения, или что-то еще.
Забавный момент - когда гем-полковник говорил с Анной, он отвлекся минут на пять, а на столе возле нее лежало оружие-однозарядник. Анна его на всякий случай зарядила и приготовила к стрельбе, положила, чтобы было удобно схватить, но брать не стала - а смысл? она не супербоец, и ей не надо красиво или некрасиво сложиться.
Почему гем-полковник решил использовать пленных на разборе завала, даже как-то понятно. Пообещал жизнь - опять же, хорошая мотивация разбирать завал аккуратно. Но вот почему он решил их троих отпустить - для Анны загадка. Потому что он такой, как есть - да, конечно, но все же, почему?
Анна подумает об этом потом.
Благо, она жива и на свободе, и боец Сойка тоже.
"Джон Фарсон" должен идти дальше.