Поздравляю всех, кто!


Заодно сюда же принесу работы с ФБ - они как раз по теме.
(ага, чтобы те френды, которые не читают ФБ и вообщене интересуются, все равно мимо не прошли ))) )

Игра в SWTOR проявила во мне любовь даже не к второстепенным персонажам, а к тем, кого в сюжете вообще нет, они НПС или мимо пробегали. Ну и когда в макси "Рассветы" ficbook.net/readfic/8676761 все пошло не так, как в сюжете книги, и появились оригинальные женские персонажи - эпизодические, но нужные - у меня все заколосилось и появился вот этот цикл:

Время учениц.

1. Девушка. которая написала песню

Название: Девушка, которая написала песню
Канон: Renzha Fanpai Zijiu Xitong/Система «спаси-себя-сам» для главного злодея
Размер: мини, 1223 слова
Пейринг/Персонажи: ОЖП, Шэнь Цинцю (Шэнь Цзю)
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: практически в любого учителя можно влюбиться...

в чужом саду все ветви так сплелись...Самое большее, что она могла — притвориться воспитанной и благородной девой. Не дольше, чем на три палочки благовоний. И то пока стоит прямо, глаза опущены, руки спрятаны в рукава. Стоит начать двигаться — все, пиши пропало. Широкий шаг, размашистые движения, неудачные жесты. Она пыталась с этим справиться — училась стрелять из лука, видела в мечтах, как плавно и красиво натягивает тетиву, как отпускает стрелу в полет... Стрелять-то она научилась. Без всякого «плавно и красиво».

И хорошей служанки из нее тоже не вышло. Кому нужна служанка, которая то что-нибудь уронит, то разобьет, да еще все время убегает из дома послушать песенки. А если не убежит — стоит и пялится в стенку или в пустое место посреди двора, когда надо по хозяйству хлопотать. В школу ее отпустили, тем не менее, неохотно — еще опозорит перед людьми.

Однако, если уж их неразумная приемная дочь стала ученицей самого главы пика Цинцзин, то даже и не преуспеть в учении не позор.

Казалось бы.

Ей не давались изящные слова и созвучия, каллиграфия была сущим мучением. Сестры по учению были к ней добры и помогали чем могли, но это лишь немного облегчало ее попытки освоить благородные искусства.

Хуже всего было со стихосложением. От нее не требовалось как-то особенно научиться играть на музыкальном инструменте — учитель возлагал большие надежды на Ли Лин, а остальные могли просто дергать струны в свое удовольствие, как хотели. Ян Минчжу с детства любила играть в вейци, и все чаще сердила учителя, выигрывая. Однако другие могли хоть и вовсе не браться за игру. Им же с Сун Чунтао досталось то, что давалось труднее всего. Они даже подбрасывали игральную кость, чтобы выбрать, кому в чем лучше совершенствоваться — кому красиво двигать кисточкой, кому красиво подбирать слова. Красиво пока не получалось, получалось так себе.

Влюбленность в учителя, конечно же, не помогала. Хорошо, что учитель ничего не замечал — ни долгих взглядов, ни безнадежных вздохов, ни неловких поклонов... даже попытки копировать его изящную походку не считались за обезьянничанье, потому что он на них не обращал внимания. Вот бы он и записей её не замечал. Хорошо было бы просто остаться здесь, на Тихом Пике, превратиться в тень бамбукового ствола, молча издали наблюдать, как учитель танцует с веером... то есть повторяет упражнения для разминки. И не участвовать ни в каких спорах между главами пиков. Потому что если состязание будет зависеть только от нее — оно все равно что проиграно.

Она с поклоном подавала очередной свиток, он читал, не морщась, скрывал лицо за веером и мягко говорил — дева Ван, прочти-ка еще вот этот сборник... Потом милосердно отсылал ее прочь, и она в одиночестве давилась чужими стихами. Значки на страницах сводили ее с ума — за ними было не разглядеть смысла. Зачем нужны слова, если они не песня? Все эти пяти- и шестисложные стихи не хранили мелодию.

«...ушел от пошлости и суеты мира... к жизни на лоне природы...» Ван Ян оставалось только отбросить свиток и заплакать. Наличие смысловых и грамматических соответствий! Никогда ей не написать ничего подобного. Ни почувствовать, ни написать.

— Сестричка! — Ли Лин тут же подбежала и обняла ее своими коротенькими полными руками, добрая мягкая Ли Лин. — Не плачь, у тебя еще два дня, чтобы все сделать... нет, даже три! Праздник Осенних Фонарей — кто проверяет работы в праздник? Все будут веселиться.

Она деловито достала платочек из рукава и принялась вытирать подружке лицо.

— Не плачь, глазки опухнут, щечки отекут, иди холодной водой умойся. А потом брось все это и отдохни, столько книг читать — заболеть можно. Давай я для тебя прямо сейчас сыграю что-нибудь?

Ван Ян терла глаза платком — зря, конечно, все равно будут красные. Услышав предложение Ли Лин, она все же немного воодушевилась — ее музыка и правда исцеляла сердца.

— Скажи, а мелодию «Звездная река» ты знаешь?

***

На празднике Осенних Фонарей учитель не сводил глаз с почетного гостя, главы ордена Юэ Цинъюаня. И руки его не отпускал — хорошо, когда рукава такие длинные и широкие, что угодно можно скрыть, не то что переплетенные пальцы. Ван Ян просто знала, как смотреть. Да ей и смотреть-то не надо было.

Он никогда ее не полюбит. Он ее даже не заметит. Ему и так есть кого любить.

Изо всех сил желая исчезнуть, растаять тенью, превратиться в побег бамбука, она все же вышла вперед — как раз когда Ли Лин закончила играть и все еще были под властью ее музыки, тихие и беззащитные.

Ли Лин кивнула ей заговорщицки и тронула струны снова. Мелодия «Звездная река», как они и договаривались.

Ван Ян не смела посмотреть на учителя. Не посмела посмотреть и на гостей. И на других учеников. Сосредоточилась на огоньке светильника, скрытом бумажной оболочкой. И запела голосом слишком низким, чтобы быть красивым:

— В чужом саду все ветви так сплелись,
Что проследить я взглядом не могу,
Где началась которая из них,
Где чьи на них соцветья и плоды.

В чужом саду все корни так сплелись,
Там рядом орхидея и полынь,
Неразделимы: что из них сорняк,
Что — сердце сада, я не разберу.

Учитель, кажется, наконец увидел ее... а она боялась встретиться с ним взглядом.

— В чужих сердцах все корни, все плоды
Мне незнакомы, вот я и смотрю,
Как сердце к сердцу прирастает днем,
Как ночью вовсе их не разделить.

Чужое сердце, тёмный сад чужой,
Так трудно не желать в него войти,
А если уж вошёл, то покидать
Его стократ труднее и больней.

Как приказать корням не прорастать
В чужом саду...

На этих словах горло у нее перехватило спазмом, она дернула рукой, некрасиво, неловко, и выбежала прочь, чтобы не заплакать прямо там, перед главами пиков и старшими учениками.

Чтобы заплакать уже вне павильона для гостей, на бегу, где-нибудь в вечернем сумраке бамбуковой рощи.

Вслед ей все звучала мелодия «Звездной реки».


У пруда она упала наконец на землю. Будь она романтической нежной девой, можно бы добавить «...и разрыдалась». Но нежной она не была, потому просто упала и пыталась восстановить дыхание. Если повезет, то до утра ее никто не найдет. Если вообще будут искать глупую дерзкую ученицу. Которая складывает песни на манер простонародья, без созвучий, сочетающихся на письме знаков и грамматических соответствий.


Он подошел и сел возле нее на траву.

— Дева Ван.

— Простите, учитель. Эта ученица подвела вас... вы, должно быть, проиграли спор.

— Уж позволь этому учителю решать, подвела или нет. Будь спокойна. Никто не выиграл. Никто не проиграл.

Только теперь она осмелилась на него посмотреть. Учитель смотрел на воду пруда, темную. По поэтическим правилам в ней должны были отражаться звезды, только не отражались. По поэтическим канонам учитель должен был бы понять, что в ее сердце, и как-то ей ответить... ну, как положено, так и ответить.

Ничегошеньки-то в ее жизни не соответствовало никакому канону.

Она встала, выпрямилась как следует и поклонилась учителю. Утром она уйдет с пика. Куда-нибудь. Куда глаза глядят. Не пропадет. Стрелять из лука вот умеет же.

Учитель встал тоже. И тоже ей поклонился.

— Ученица Ван Ян, сегодня ты превзошла...

Договорить он не смог, словно слова были излишне горькими или даже острыми и резали рот изнутри. Ван Ян замерла, как зверек, внезапно выскочивший на человечью тропинку. А он какое-то еще время справлялся с собой, словно и впрямь глотал собственную кровь. Потом не стал заканчивать начатое, а коротко сказал:

— Благодарю за песню, дева Ван.

Потом добавил совсем просто:

— Не сбегай никуда. Глупое дитя.

Только теперь она смогла заплакать, наконец. И плакала, пока их не нашли остальные ученики и не осветили фонарями и рощу, и пруд, и ее лицо.

Ее тень и тень учителя метнулись по траве — фонари качались на шестах — пересеклись на мгновение и снова разошлись...


Как приказать корням не прорастать
В чужом саду, не ведаю сама.
И сердцу своему не прикажу,
Останусь — хоть тенями на траве.


2. Девушка, которая играла в вэйци

Название: Девушка, которая играла в вэйци
Канон: Renzha Fanpai Zijiu Xitong/Система "Спаси-себя-сам" для Главного Злодея
Размер: драббл, 572 слова
Пейринг/Персонажи: ОЖП, Шэнь Цинцю (Шэнь Цзю)
Категория: джен
Жанр: пропущенная сцена
Рейтинг: G
Краткое содержание: Она играет в вэйци лучше учителя... но ей есть чему еще у него учиться.

и веер себе купить, как у учителя Когда они всей маленькой толпой выбравшихся на волю учеников пика Цинцзин спустились в городок и разбежались по торговой площади, Ян Минчжу незаметно скользнула в лавку мастера Вэнь Хэ. Так и есть — ее заказ уже готов, все три веера — с каллиграфической надписью, с белым тигром и совсем простой, с зелеными побегами бамбука на белом фоне. Последний она просит завернуть в бумагу и прячет поглубже: он почти точная копия веера ее учителя, и она боится, что кто-нибудь это увидит. Мастер Вэнь Хэ знает, как копировать собственные рисунки — знает и как не копировать, но она нарочно просила его сделать именно так. Остальные два — напоказ. Тот, что с белым тигром, пригодится ей сегодня вечером. Тот, что с чудным старым стихом, она может даже и подарить кому-то из подруг. А этот, почти как веер учителя, — он только для нее. Она никому не покажет.

Возвращалась она тоже отдельно от остальных — попрощавшись, конечно, чтобы они не беспокоились и не искали ее. Но вернуться одной нужно обязательно. Иначе не удастся потихоньку переодеться в мужское платье и переменить прическу. Нужно успеть, пока учитель не покинул гору, направляясь...

Направляясь в Гостеприимный Павильон, твердо повторяет она в мыслях. И нечего краснеть. Она туда и сама, в конце концов, направляется.

Если уж она собралась учиться — маскироваться, менять внешность, собирать информацию, — то надо бесстрашно браться за дело.

Ей еще предстоит успеть спуститься в городок и нанять меч для полета.

У входа в Гостеприимный Павильон она невольно замедляет шаг — все-таки страшно. Она никогда не бывала в таких местах и очень смутно представляет, как следует там себя вести молодому господину из хорошей семьи. Наверное, примут за глупенького скромника. Хорошо еще, что она может выпить много вина и не опьянеть — дома ей всегда удавалось перепить племянников, да и товарищи-ученики не раз и не два проигрывали ей в шуточном состязании «кто больше». Кстати, и вино добыть и пронести в домик учеников ей тоже лучше всех удавалось. Она умеет быть незаметной.
Ну хорошо, думает она, буду глупеньким скромником, можно будет скрываться за веером и глазеть по сторонам. Можно начать прямо сейчас. Ой...

Учитель появляется из теней у входа, хватает ее под руку и уводит в тень, из которой так внезапно появился.

— Какая удача, молодой господин Ян, — говорит он ровно, и тоже прикрывает веером нижнюю часть лица.

— Этот недостойный просит прощения, что задержался, — учитель держит ее достаточно крепко, и не удается вывернуться и должным образом поклониться.

— Не кланяйся так, здесь не принято. И добавь этот слой под верхнюю одежду. В следующий раз приготовишь нижний пояс, который лучше скроет разницу между талией и бедрами. Придется поработать иглой. На дополнительных занятиях по вышиванию.

Учитель улыбается — она в этом уверена, хотя он и скрывает губы веером. Отпускает ее руку. Она торопливо пристраивает ткань на талии, перевязывает пояс. Смотреть на них тут некому, она нарочно припозднилась — все, кто хочет провести веселый вечер, к этому времени должны быть внутри.

— Этот недостойный... — голос срывается на писк, она зажимает рот рукой, учитель ждет.

— Этот недостойный постарается не испортить преждерожденному вечер удовольствий. — вторая попытка гораздо лучше: хрипловатый юный голос, как раз соответствует и виду, и одежде.

— Не одно удовольствие, так другое, — учтиво отвечает учитель. — Но сегодня только смотри по сторонам. Беседуй с девушками. Они подскажут, как. В следующий раз попробуем что-то посложнее... Думаю, найдешь кого-то достаточно глупого, чтобы поболтать... или побиться об заклад. И да — на этот раз не больше трех чашек вина.

«Молодой господин Ян» спешит за учителем ко входу в павильон — там светло, слышны музыка и смех. «Молодой господин Ян» смеется, переступая порог. Будет и следующий раз!

3. Девушка, которая училась каллиграфии

Название: Девушка, которая училась каллиграфии
Канон: Renzha Fanpai Zijiu Xitong/Система "Спаси-себя-сам" для Главного Злодея
Размер: драббл, 735 слов
Пейринг/Персонажи: ОЖП
Категория: джен
Жанр: пропущенная сцена
Рейтинг: G
Краткое содержание: когда учишься чему-то — учишься непрерывно, неважно, чем ты занят при этом непосредственно


вот спонтанность ей долго не даваласьСперва она летела по ступенькам — ей казалось, что так же быстро, как если бы она летела на мече. Потом она устала, дыхание сбилось, пришлось останавливаться, чтобы дух перевести. Все равно она немного опередила братву с Байчжань — один решительный человек всяко отправится в путь быстрее, чем плохо организованная толпа. Те, кто составляет толпу, еще будут собираться, потом поджидать отставших, потом поспорят о чем-нибудь. Другое дело, если это отряд. Но до отряда этим... этим... еще учиться и учиться. Если найдут время, конечно, а то доказывать одной ученице с пика Цинцзин, что она не воин — это сколько же времени занимает. А если доказывать не одной, а всем, то и учиться будет некогда.

Вот и сейчас... Сун Чунтао отдышалась, проверила нож, осмотрелась — тут она их и встретит, незачем бежать до самого низа. У Ян Минчжу сегодня занятие в городе, в одном известном веселом месте — нечего им туда вмешиваться. Сестричка Сун ее прикроет. Хоть такая польза от сестрички Сун.

К ней самой ученики с Байчжань не приставали с тех пор, как она вызвалась на поединок с демонской девчонкой Ша Хуалин. Проиграла, а хвалили как за выигрыш. Хвалили, а она стояла и терпела. Управляться с ножами ей было не так трудно, как с кистью, за что же тут хвалить? Да и храбрость была какая-то дурная.

Вот сейчас ей нужна была вовсе не храбрость, что бы ни говорили эти, с Байчжань. Потому что встать одной против... сколько их там? Точно, пятеро, бегут уже по лестнице. Так вот, одной против пятерых встать — это не храбрость нужна.
Сун Чунтао решила, что начнет первой, как только первый боец добежит до первой ступеньки. Вышло все не так — тот, что за ним, прыгнул, чтобы сбить ее с ног, она успела увернуться, и началось.

Танец не танец — скользить, уворачиваться, уклоняться; следить, чтобы не нанести глубокую рану — тут простая драка, не бой ради победы. Но Сун Чунтао была нужна победа. Ей нужно было, чтобы эти пятеро не пошли сегодня в город мешать учителю и сестрице Ян. Никогда больше не ходили мешать учителю и сестрице Ян. Если их честь того требовала — ничего, теперь пусть требует чего-нибудь еще.
Рисунок боя давался ей легче, чем черточки на бумаге. Удары ножом понятнее взмаха кистью. Нет, она училась прилежно, старательно — сотня черт в этом стиле, сотня в другом, соединение элементов. Чисто, аккуратно — ремесло, не искусство.
На первых порах она даже не могла понять, чего добивается от нее учитель. Разве то, что она делает — не хорошая каллиграфия? Дома ее всегда хвалили за почерк. А учитель качал головой, разворачивал веер... откладывал ее свиток в сторону и гнал на пробежку по тропинке через бамбуковую рощу, вдоль ручья, вокруг всей горы. Снова и снова. Бегать ей нравилось — ветер в лицо, ручей журчит, от воды тянет холодком... Но как это поможет лучше писать?
Потом начались упражнения с ножами. Обычное оружие. Обычные упражнения. Ловкость, точность, быстрота.

Вот и пригодилось.
На целую минуту пригодилось, а потом тот ученик с Байчжань, который был покрупнее, кинулся ей в ноги, перекатился и вскочил, а она не удержалась на ногах, выпустила из руки нож. Тут же ее прижали к деревянному настилу лестничной площадки — в четыре руки. Надо же — ни одного удара не пропустила, и так попасться. Нож вывернули из руки, отбросили — вот, сейчас звякнет о настил...

Нет.
Она подхватила нож усилием воли и духа, будто он был легкий, легче воздуха — теперь и был, обернутый ее духовной силой. Надо же, совсем просто. Она улыбнулась тем, кто ее держал — не дергалась, не пыталась вырваться, просто улыбнулась; а нож уже пришел в движение, плавно и быстро.
Точный росчерк, взмах, еще взмах, соединение элементов, рассечение ткани, ремешка, ленты для волос... Она видела это движение, единое, цельное, будто начертанное тушью на огромном свитке. Как легко...
Она потянулась рукой — повторить хотя бы начало движения. Руки у нее уже были свободны — у ребят появились другие заботы, некогда им хватать и удерживать эту ученицу. Хватать и удерживать штаны, внезапно распоротые по шву или лишившиеся завязочки, или что там еще можно устроить с чужой одеждой, если имеешь нож и не стесняешься.
Пусть их. Сун Чунтао было уже неинтересно отвлекаться на них. Дело сделано — в эту ночь они в город не спустятся. Да и в следующую — не будет ли снова ждать их на лестнице бесстыдная девчонка с ножом?
Сейчас у нее было дело поважнее. Добежать до домика, до стола, до свитка, до кисти и тушечницы, не расплескать по дороге... текучий жест, она видела его — как тушь ляжет на нежную шершавую поверхность бумаги, как быстро... надо быстро... надо написать знак...
Единственно верный знак для этой ночи.


4. Девушка, которая играла на цине

Название: Девушка, которая играла на цине
Канон: Renzha Fanpai Zijiu Xitong/Система "Спаси-себя-сам" для Главного Злодея
Размер: драббл, 489 слов
Пейринг/Персонажи: ОЖП, Шэнь Цинцю (Шэнь Цзю)
Категория: джен
Жанр: пропущенная сцена
Рейтинг: G
Краткое содержание: Полезно уметь играть на цине... и не только на цине
ученица справилась сама, молодец
«Ли Лин, одна из его новых учениц, не казалась красивой. Круглое лицо, широкие скулы, небольшие глаза, крепкие руки и ноги, широкие бедра и плечи — будь она дочерью простолюдина или торговца, на такую невесту все равно нашлись бы женихи, рожать ей наверняка предстояло легко, как кошке. Только вот девушка была дочерью благородной семьи, а там ценились утонченность, красота и нежный облик. Выяснить о ней все было достаточно легко. С отцом Ли Лин не слишком повезло, тот стыдился своей, как он считал, уродливой дочери, прятал от всех, девчонке не оставалось ничего делать, кроме как совершенствоваться в благородных искусствах. Правда, ни стихи, ни каллиграфия ей не давались, но вот музыка... Что сподвигло ее идти на отбор — желание свободы или просто одиночество, Шэнь Цинцю так и не стал дознаваться».

В бамбуковой беседке кто-то был. Еще из-за поворота тропинки Шэнь Цинцю услышал музыку, потом голоса. Тихая музыка, тихие голоса.
Нет, уже не тихие.
Бывают такие мужчины — они уверены, что если говорят громко и резко, то звучат убедительнее. Особенно когда разговаривают с женщиной. А уж если это еще и дочь, тогда вовсе незачем смягчать свою речь. Конечно, если дочь уродилась не сокровищем. Девушка, изящная, как нефритовая резная подвеска — вещь полезная в хозяйстве, можно и поберечь. А если девушка не изящная, если все, что в ней есть полезного — это треньканье на цине, тогда она просто вещь.
Вещь нужно вернуть на место.
— ...замуж, да, второй женой, радоваться надо. Родишь ребенка, получишь хорошее содержание.
Голос хозяина, вернувшегося даже не за дочерью, даже не за любимой безделушкой — за залежалым барахлом, которое можно сбыть, наконец.
Шэнь Цинцю случалось за подобное убивать.
Но не на Цинцзин же. И надо увидеть этого... человека, чтобы решить, как с ним поступить, и как именно не отпустить с ним дочь.
Он сделал шаг — и тут музыка зазвучала снова.
— Отец, вы устали с дороги, — голос Ли Лин журчал так же мягко, как мелодия. — Позвольте вашей неуклюжей дочери немного развлечь вас.
Слова были неправильные, не те, над словами надо будет еще поработать. Вот над музыкой работать было уже не надо.
Мужчина там, в беседке, замолчал и сел, послушно глядя на дочь. Ли Лин вела мелодию, плела из звука петли, затягивала их, вязала кружево — совсем простое. Самые надежные способы — самые простые. Даже если они самые простые из самых рискованных.
Ученица тронула струну последний раз — затянула узел. Погасила звук — достаточно.
— Вам нужно скорее вернуться домой, отец. Прошу, передайте привет матушке и поклон братьям. Эта недостойная, конечно же, скучает по дому, но останется в учении еще на один год, по вашему распоряжению.
Шэнь Цинцю посторонился, пропуская гостя — тот прошел и даже его не увидел. Ну да — ему велено вернуться домой, не задерживаться на пике Цинцзин. Что ему тут делать.
Учитель вошел в беседку. Ученица почтительно приветствовала его — небольшого роста, полненькая, круглолицая. Тело, созданное для родов и хлопот по хозяйству. Лицо, на которое никто и не посмотрит второй раз. Руки...
Ничего, достаточно хорошие руки. С его заданиями справляются.

Он сделал ей знак — начинать, как обычно.

Занятие как занятие.

Куда теперь торопиться.